Хворый пёс - Страница 71

Щурясь от солнца, Стоут прошел к автостоянке, хоть сам не понимал, что ищет. Дважды прогудел клаксон. Стоут обернулся и увидел медленно подъезжавший белый фургон «бьюик». За рулем мужчина, Дези не видно. Машина остановилась, распахнулась дверца. Стоут сел в автомобиль. На заднем сиденье лежал Магарыч, передними лапами зажав губчатый оранжево-голубой мячик. При виде Стоута пес радостно замолотил хвостом, но игрушку не выпустил. Палмер перегнулся через спинку сиденья и потрепал Магарыча по голове.

— И это все? — спросил водитель.

— От него воняет.

— Еще бы не воняло, он все утро коров гонял. Ну обнимите же его!

Как же, в костюме за две тысячи долларов, подумал Стоут, а вслух сказал:

— Вы тот парень из «Поклонника». Где, черт побери, моя жена? — Фургон тронулся с места. — Вы меня слышите?

— Потерпите, — ответил водитель.

На вид ему было лет двадцать. В темно-синей рубахе, просторных линялых джинсах и темных очках. Лохматые выгоревшие волосы, загар, как у любителя серфинга, босой.

— Хотели запугать меня тем, что уродуете мою собаку? Какой ублюдок на это решится?

— Упертый.

— А где вы взяли ухо и лапу?

— Не имеет значения.

— Где Дези?

— Фу! Ну и одеколон у вас...

— ГДЕ МОЯ ЖЕНА?

Со скоростью семьдесят пять миль в час автомобиль мчался на север, к Старку. Стоут злобно сжал повлажневшие кулаки; его пухлые руки выглядели не грознее пончиков.

— Куда вы меня везете? Как вас зовут? — У похитителя не было оружия, что придало Стоуту храбрости. — Вы, юноша, понимаете, что вас ждет тюрьма? И чем дольше вы держите мою жену и собаку, тем больший срок намотаете. Приключений ищете на свою задницу?

Водитель вдруг спросил:

— Та блондинка, что иногда сопровождает вас в поездках, такая, с сумочкой от Гуччи... Дези про нее знает?

— Что?! — деланно вознегодовал Стоут, а сам думал: откуда он знает про Роберту?

— Я вас видел в аэропорту Лодердейла, барышня еще языком щекотала вам гланды.

Стоут сник. Ему казалось, он постарел на тысячу лет.

— Ладно, ваша взяла.

— Есть хотите? — спросил парень.

Свернув к «Макдоналдсу», он заказал шоколадные коктейли, картошку и двойные чизбургеры. На шоссе вручил пакет Стоуту:

— Угощайтесь.

Пахло восхитительно. Стоут ожил и принялся уплетать чизбургеры. Магарыч выпустил обслюнявленный мячик и сел клянчить подачку. Парень предупредил, чтобы Стоут ничего не давал.

— Врач не велел, — объяснил он.

— Это вы виноваты, что он заболел, — проговорил Стоут с набитым ртом — на щеках выступили сизые прожилки. — Вы же выковыряли глаза у чучел, а этот дуралей их сожрал.

— Да, я помню, ваши охотничьи трофеи.

— Дези не сказала, во сколько обошлась его операция?

Парень покрутил ручки стереосистемы. Песня оказалась знакомой, Стоут не раз слышал ее по радио.

— Колонки здесь совсем недурны, доложу я вам, — заметил парень.

— Зачем вы украли мою собаку? — Стоут бумажной салфеткой вытер губы. — Поведайте. Наверняка интересно. — Он дожевал чизбургер и скомкал масляную вощеную обертку.

Водитель удивленно приподнял брови, но продолжал смотреть на дорогу.

— Только не говорите, что ничего не поняли.

— Чего ничего?

— Почему я выбрал вас, как все закрутилось. Правда не понимаете?

— Я понимаю одно, — фыркнул Стоут. — Вы просто псих, я выполнил ваше требование и теперь заберу жену и собаку. — Он завозился с ручкой стеклоподъемника.

— О господи! — проговорил парень.

— Что еще? — встревожился Стоут.

— Поверить не могу! — простонал водитель.

— Во что? — бестолково спросил Стоут и небрежно выбросил обертку в окно. — Во что поверить-то? — переспросил он за долю секунды до того, как его голова взорвалась болью, и мир погрузился во тьму.

19

В следующем сне Твилли Спри находился в Эверглейдсе, а с неба дождем падали ястребы. Он опять бежал, бежал вдоль берега в Кейп-Сейбл, и всюду падали подстреленные в небе птицы. Рядом бежала босая Дези. Они подхватывали окровавленных ястребов с белого, как сахар, песка в надежде, что какая-то птица еще жива и ее можно спасти. Во сне был и Макгуин — он увертывался от нападок тощей трехногой рыси. Их игра показалась бы забавной, если б на пляж красными пушистыми бомбами не падали птицы. На горизонте Твилли увидел точку, постепенно превратившуюся в человеческую фигуру на гребне дюны. Человек держал длинное ружье, нацеленное в небо. Твилли сломя голову бросился к нему и заорал: «Не стреляй!» Человек опустил ружье и обернулся посмотреть, кто кричит. Не двигаясь, он вновь поднял ружье, но на сей раз целился в Твилли. Пригнувшись, Твилли что было мочи кинулся к стрелку. Он удивился, услышав, что сзади на дюну карабкается Дези, даже обгоняет его. Из ствола полыхнуло огнем в тот момент, когда она коснулась плеча Твилли.

Но это была рука не Дези, а матери. Эми Спри тихонько потрясла сына за плечо.

— Господи, Твилли, ты видишь сны? А это когда началось?

Твилли сел, весь в холодном поту.

— С неделю назад.

— И что тебе снится?

— Беготня по пляжу.

— Через столько лет! Ах, как хорошо!

— И мертвые птицы.

— О господи! Попить хочешь?

— Нет, спасибо, мам.

— Твой приятель отдыхает на террасе, — сказала Эми Спри.

— Сейчас иду.

— У него на голове наволочка.

— Да, мам.

— Она говорит, это ее муж.

— Так и есть.

— Ох, Твилли, что ты еще выдумаешь?

Пятидесятипятилетняя Эми Спри была потрясающе красива: безукоризненно белая кожа, робкий взгляд зеленых глаз, изысканные серебристые пряди в волосах. Смешно, что после развода мать выбрала Флаглер-Бич, забыв прежнее отвращение к тропическому солнцу и верность свинскому бабнику, жившему торговлей участками побережья. Но здесь Эми Спри успокаивали восходы солнца над Атлантикой (настолько краткие, что на лице не успевали появиться морщины) и не терзали горькие воспоминания о Маленьком Филе (которого она отринула как «ненадежного путаника»). К тому же, по ее словам, океанский берег — прекрасное место для занятий танцами, кларнетом и йогой, требовавшими уединения.