Хворый пёс - Страница 47

— Вы мне не верите, — сказал Твилли.

— Верю.

— Нет, не верите.

И они поехали назад в Лодердейл. Макгуин ехал в кузове пикапа. На семидесяти милях в час от встречного потока уши пса развевались, точно крылья летучей мыши. Дези пожалела, что нельзя его сфотографировать. Когда она оборачивалась посмотреть, как там собака, Твилли косился на ее шею в янтарных отблесках дорожных фонарей. Ему понравилось, что она сама захотела съездить к той собаке. Хотя ничего странного — она жена заядлого вруна. С какой стати она должна кому-то верить?

Пляж в розоватых отсветах ночного освещения старого отеля был почти пуст. Ветер с моря крепчал, шумно плескались волны прибоя.

Твилли подвел Дези к могиле.

— Наверное, хотите, чтоб я раскопал? — спросил он.

— Не нужно.

Макгуин энергично обнюхивал свежевскопанный песок.

— Ставлю десять долларов, он сейчас здесь распишется, — сказал Твилли.

Макгуин поднял голову, будто понял, и, прицеливаясь, закружил перед холмиком.

— Нет! — Дези схватила поводок и оттащила пса от могилы. — Это так печально.

— Печально.

— Как вам не страшно было отрезать ухо, лапу...

— Уже поздно, миссис Стоут. Вам пора домой.

— Я оставила в Делано сумочку.

— Вышлем вам почтой.

— В ней ключи от машины и дома.

— И что еще?

— Противозачаточные таблетки.

Нечего было лезть с вопросами, сказал себе Твилли. По пути в Майами-Бич он чуть не уснул за рулем. В гостинице он решил принять горячий душ, чтобы встряхнуться и ехать дальше.

— Позвоните мужу и скажите, что уже едете домой! — крикнул он из ванной.

Когда Твилли вошел в комнату, он увидел, что Дези лежит в постели, до подбородка натянув белоснежную простыню.

— Я вам, наверное, песку в кровать натащила, — сказала она. — Который час?

— Четверть второго.

— Пожалуй, я останусь.

— Пожалуй, я этого хочу.

— Вы не сможете вести машину.

— Только поэтому?

— Так я себе говорю.

— Хорошо, оставайтесь, потому что я не смогу вести машину.

— Спасибо, — сказала Дези. — Только никакого секса.

— И в мыслях не было.

Макгуин вспрыгнул на кровать и принялся лизать Дези лицо.

— Я бы тоже мог этого потребовать, — сказал Твилли.

— Он всего лишь собака, а вы — сумасшедший уголовник.

— И даже больше.

Вот так они провели ночь в Делано — втроем под одним одеялом, Дези между Твилли и Макгуином. На рассвете ее разбудил храп Макгуина, устроившего свою бычью голову рядом на подушке. Дези хотела перевернуться, но не смогла — Твилли уткнулся ей в шею, мягко касаясь ее губами. Дези не знала, но Твилли снился сон.

Впервые в жизни.

Весь день мистер Гэш слушал пленки и не мог наслушаться. Увидев рекламу в ночной телепрограмме, он заказал по почте «Самые Душераздирающие Происшествия», выпуски 1—3. Записи звонков проводили полицейские участки по всей стране, и кто-то лихо догадался собрать их в серии «Лучшее в службе 911» и продавать на кассетах и компакт-дисках. Убрали только матерщину, дабы уберечь детские уши.

АБОНЕНТ: 911? 911?

ДИСПЕТЧЕР: Полицейский участок. У вас что-то случилось?

АБОНЕНТ: Ага, один мой братец выпускает другому кишки.

ДИСПЕТЧЕР: Выпускает кишки, вы сказали?

АБОНЕНТ: Ну да, пришлите кого-нибудь поскорее. Тут повсюду до... (сигнал «би-и-ип»)... кровищи. Он рехнулся, приезжайте скорей, а то он всех нас перережет.

ДИСПЕТЧЕР: Вы можете описать его оружие, мэм?

АБОНЕНТ: Нож, господи. Здоровенный... (би-и-ип)... мясницкий нож. С деревянной ручкой и острым лезвием. Усекли?

ДИСПЕТЧЕР: Хорошо, хорошо, успокойтесь. Где сейчас ваш брат?

АБОНЕ НТ: На полу. Где ж ему еще быть? Истекает кровью на полу. Выглядит, как кусок швейцарского... (би-и-ип)... сыра, только в кетчупе.

ДИСПЕТЧЕР: Нет, тот, что с ножом. Он где?

АБОНЕНТ: В кухне. Наверное, опять пивом наливается. Вы едете? Если нет, так и скажите, чтобы я перерезала себе горло и избавила эту пьяную свинью, братца моего, от хлопот.

ДИСПЕТЧЕР: Успокойтесь, наряд уже в пути. Можете оставаться на связи? Вы в безопасном месте?

АБОНЕНТ: Безопасном? Это уж точно. Я заперлась в (би-и-ип) ванной фургона, считай, это прямо... (би-и-ип)... Форт-Нокс. Славно, как клопу в диване! Вы что, парни? Какая, на хрен, безопасность? Тут кошка пернет, и вся домушка разлетится...

ДИСПЕТЧЕР: Мэм, постарайтесь сохранять спокойствие.

АБОНЕНТ: Господи, это он! Он там, за дверью! Клит, убирайся! Не трожь меня, а то расскажу маме, что ты делал с Липпи, ей-богу! Не смей ломать дверь! Клит... черт тебя... я позвонила в полицию... Нет!.. Не смей!..

ДИСПЕТЧЕР: Мэм, это он? Вы с братом разговариваете?

АБОНЕНТ: Нет, с Гартом... (би-и-ип)... Бруксом. Вы что там, совсем спятили?.. Эй, Клит, кончай с этой хреновиной... Нет, нет! Убери эту штуку, слышишь? Убери!!!

ДИСПЕТЧЕР: Алло? Мэм? С вами все в порядке?

Мистер Гэш хмелел от полных страха голосов. В звонках по «911» было все — ярость, ужас, безысходность, весь цикл животного отчаяния.

Папа буйствует.

Малыш упал в бассейн.

Мама приняла какие-то пилюли.

У окна спальни кто-то стоит.

И все же они умудряются добраться до телефона и попросить помощи.

Для мистера Гэша это было лучше театра, лучше книг, лучше музыки. Здесь представала настоящая, невыдуманная жизнь. Эти пленки никогда не надоедали. Самые любимые он переписал с музыкальным фоном — Малер для семейных скандалов, Чайковский для остановки сердца и тому подобное.

Пленки помогали отвлечься в потоке автомобилей на шоссе, когда утром, разобравшись с Палмером Стоутом, мистер Гэш направлялся на Жабий остров. Для утомительной поездки на север он выбрал звонки о пожарах в сопровождении музыки Шостаковича.